htc-android.com.ua

Школу я понимаю как совокупность пространств, в которых удобно учиться. Школы берут начало от человека под деревом, который, не зная, что он учитель, делился своими знаниями с несколькими слушателями, которые, в свою очередь, не знали, что они ученики. Ученики задумывались над тем, что обсуждалось, и думали о том, как хорошо находиться в обществе такого человека. У них возникало желание, чтобы и их сыновья тоже послушали такого человека. Вскоре были созданы соответствующие пространства и возникли первые школы. Появление школ было неизбежным, потому что стало частью желаний человека. Наша обширная система обучения, облеченная теперь в систему институтов, берет начало от этих маленьких школ, однако их первоначальный дух теперь забыт. Наши учебные заведения требуют стереотипных и не вдохновляющих помещений. Однотипные классные комнаты, коридоры с рядами шкафчиков и другие так называемые функциональные площади и устройства компактно организуются архитектором, который точно придерживается указаний школьных властей относительно помещений и средств. Эти школы приятны для глаза, но их архитектура утилитарна, потому что они не отражают духа, присущего человеку под деревом. Вся система школ, которая последовала за этим началом, не могла бы возникнуть, если бы это начало не гармонировало бы с природой человека. Можно даже сказать, что воля к созданию школы возникла еще до появления человека под деревом.
Для размышления полезно вернуться к началу, ибо начало многих установившихся видов человеческой деятельности является самым замечательным моментом. В нем сосредоточены дух и изобретательность, из которых мы должны постоянно черпать вдохновение для решения теперешних задач. Мы можем сделать наши учебные заведения совершенными, внеся чувство воодушевления в архитектуру, которую мы для них предлагаем.

Школа, как понятие, то есть дух школы, сущность воли к его осуществлению – это то, что архитектор должен отразить в своем проекте. И я смею утверждать, что он обязан это сделать, даже если его проект не будет соответствовать отпущенным средствам. Этим архитектор отличается от простого проектировщика. В школе, понимаемой как царство пространств, где приятно учиться, вестибюль, размеры которого определяются, исходя из установленного количества квадратных футов на ученика, превратился бы в помещение, подобное Пантеону, в которое приятно войти. Коридоры должны стать учебными комнатами, принадлежащими самим ученикам, для чего их следует сделать гораздо шире и устроить в них эркера, обращенные в сад. Они бы стали местом, где юноша встречается с девушкой, где ученик обсуждает со своими приятелями работу учителя. Предоставив это пространство учащимся на время, отведенное для занятий, вместо использования его только во время перехода из одного класса в другой, мы сможем превратить его из простого коридора в пространство, предназначенное для встреч и контактов, иначе говоря – в место, предоставляющее все возможности для самообразования. Оно становится классной комнатой, принадлежащей ученикам. Разнообразие форм классных комнат должно подсказывать характер их использования. Это разнообразие прийти на смену обычному в нашей практике полному однообразию размеров, делающему их на казарму. Потому что одной из самых замечательных особенностей человека под деревом было то, что он понимал индивидуальность каждого человека. Когда учитель или ученик сидит в интимной обстановке перед камином, он совсем не тот, каким становится, находясь в огромной комнате со многими учениками. Должен ли кафетерий находиться в подвале, несмотря то что им пользуются лишь короткое время? Не является ли момент передышки после обеда также частью обучения?

Когда я пишу в одиночестве в своем кабинете, я совсем иначе воспринимаю те самые явления, о которых всего дня два назад говорил в Йеле перед многочисленными слушателями. Пространство имеет над нами власть и создает настроение.
Этот факт вместе с индивидуальной особенностью каждого человека предопределяет необходимость в большом разнообразии пространств, различно освещенных естественным светом и различно ориентированных как по странам света, так и различных по открывающемуся из окон виду на окружающую природу. Такие помещения способствуют появлению новых идей в учебном процессе, установлению более тесных контактов между преподавателями и студентами и жизненности развития института обучения.
Точное понимание того, что определяет пространства, пригодные для школы, заставило бы учебные заведения требовать от архитектора, чтобы он знал, какой школа хочет быть, что равносильно пониманию того, что представляет собой форма Школа.
Я хочу остановиться на разнице между формой и проектом, на проблеме реализации, хочу рассмотреть измеряемые и неподдающиеся измерению стороны нашей работы, а также ее границы.
Джотто был великим живописцем, потому что дневное небо делал черным, рисовал птиц, которые не могли летать, и собак, которые не могли бегать, а людей делал более крупными, чем дверные проемы, так как он был. Художнику предоставлено это преимущество. Он не должен учитывать законы тяготения или наши реальные представления о вещах. Как художник, он выражает свое отношение к природе и с помощью своего видения и своего понимания природы человека учит нас. Скульптор вносит модификацию в пространство опять-таки соответственно своему восприятию природы. Он не создает пространств. Он их модифицирует. Архитектор же создает пространства.

Когда мы прикасаемся к невидимым стенам этих границ, мы глубже постигаем то, что заключено внутри их. Художник может нарисовать У пушки квадратные колеса, чтобы выразить этим тщету войны. Скульптор может высечь из камня такие же колеса. Но архитектор Должен употреблять круглые колеса. Хотя живопись и скульптура играют чудесную роль в царстве архитектуры, так же точно, как и архитектура играет великолепную роль в царстве живописи и скульптуры, но они подчинены разным законам,
Можно сказать, что архитектура – это вдумчивое создание пространств. Это обеспечение площадей, предписанных заказчиком. Это создание пространств, вызывающих желание использовать их соответствующим образом.
Музыканту нотный лист видится в зависимости от того, что он слышит. План здания должен читаться как гармония пространств освещенных светом.
Даже пространство, задуманное темным, должно впускать через какое-нибудь скрытое отверстие как раз столько света, чтобы дать нам почувствовать, насколько оно действительно темное. Каждое пространство должно быть уточнено присущей ему структурой и характером его естественного освещения. Конечно, я не говорю сейчас о второстепенных помещениях, призванных обслуживать главные.
Архитектурное пространство должно само выявлять свое построение. Оно не может быть архитектурным пространством, если выделено из более крупной структуры, потому что выбор структуры имеет то же значение, что и освещение, и определяет облик пространства. Искусственное освещение – это краткий статичный момент в освещении помещения; этот свет принадлежит ночи и по создаваемым нюансам никак не может конкурировать с непрестанно меняющимся светом дня и с чудесами смен времен года.

Я убежден, что всякое крупное здание должно начинаться с того, что не поддается измерению, должно в процессе проектирования пройти сквозь измеряемые средства и стать в конечном итоге вновь неизмеримым. Проектирование, то есть процесс первоначального создания вещей, это действие измеримое. В этот момент вы, фактически, уподобляетесь самой физической природе, потому что в физической природе все измеримо, даже то, что пока еще не было измерено, как, например, большинство наиболее удаленных звезд, которые, однако, со временем несомненно будут измерены.
Но что не поддается измерению, так это духовное состояние. Внутренний мир получает выражение через чувства и мысли, и я уверен, что они всегда будут оставаться неподдающимися измерению. Я думаю, что Воля к созиданию побуждает природу создавать то, чем она хочет быть. Я верю, что роза хочет быть розой. Воля к созиданию человека становится осуществимой с помощью законов и эволюции природы. Результаты всегда беднее того, к чему стремится Созидание.
То, что делает ее устойчивой против ветра, могло бы быть великолепно выявлено, наподобие того как природа выявляет разницу между мхом и тростником. Основание Этого здания должно было бы быть шире, чем его верхняя часть, и колонны, танцующие наверху, подобно феям, не должны иметь такие же размеры, как колонны, находящиеся внизу, потому что это разные вещи. Если бы это исходило из воплощения формы, то башня лучше бы выражала действующие в ней силы. Даже если в первые моменты проектирования она начинает становиться уродливой, она все же достигнет красоты через утверждение образа.
Сейчас я проектирую уникальную исследовательскую лабораторию в Сан-Диего, Калифорния.